Кристально чистое производство – это лучшее, хотя и каламбурное, определение работы «ВЗПП-Микрон». То есть условия производства на предприятии идеально чистые – даже пыль сюда не садится, а производят здесь кристаллы. И совсем не Сваровски. Корреспондент «Абирега» поинтересовался у топ-менеджера, когда мы догоним и перегоним Китай и почем будет русский нанометр.
— Сергей Анатольевич, вы приезжаете работать в Воронеж не впервые. Каким ветром вас снова сюда занесло?
В общем, да: ветер у меня с завихрениями идет. Я родом из Пензы, окончил Пензенский технологический институт по специальности «инженер-системотехник» и начинал работать программистом в секретном НИИ, занимающемся системами связи, провел там пять лет. В 2000 году здесь же, в Пензе, я прошел президентскую программу переподготовки для управленцев. После чего ушел работать в телекоммуникационный бизнес.
В Воронеж в первый раз приехал еще в 2007 году, я тогда возглавлял дирекцию МТС по Воронежской области. Вообще, у меня общий стаж работы в телеком-индустрии свыше 15 лет. Из Воронежа я ушел работать в «Билайн» – возглавлял «Билайн» в Липецке и Тамбове последние семь лет. Но после того, как в головной компании «Вымпелком» начались структурные реформы и они отказались от должностей директоров подразделений, я решил уйти. Здесь появилось новое предложение – возглавить завод «ВЗПП-Микрон». Мне оно показалось весьма интересным, и ветер вернул меня в Воронеж. Это было в ноябре 2016 года. Я был принят на работу сначала первым заместителем генерального директора, а в апреле 2017-го стал генеральным.
- О вашем предприятии СМИ пишут довольно редко. Давайте восполним пробел. Насколько я понимаю, в советские времена вы были частью большого объединения «Электроника», которое, по сути, распалось вместе с Советским Союзом. Когда возник завод полупроводниковых приборов?
ВЗПП был построен в 1957-1959 годах на месте недостроенной швейной фабрики. Основной продукцией были диоды, транзисторы, интегральные схемы. Научно-производственное объединение «Электроника» возникло путем объединения ВЗПП, конструкторского бюро и НИИ в 1976 году. В НПО «Электроника» позже вошли новые воронежские заводы «Видеофон», «Процессор» и нововоронежский «Алиот». Половина левого берега Воронежа была занята предприятиями, входившими в это объединение. «Электроника» была знакома каждому советскому человеку по одноименным магнитофонам, а затем и видеомагнитофонам. Хотя магнитофонами продукция НПО, как вы понимаете, не ограничивалась.
В лихие 1990-е всё это развалилось на отдельные предприятия, часть заводов остановилась из-за невостребованности продукции или долгов. Сейчас в квартале, очерченном Ленинским проспектом, улицами Минская, Димитрова и Старых Большевиков, находятся сразу три бывших подразделения «Электроники»: наш «ВЗПП-Микрон», «ВЗПП-Сборка» и НИИ ЭТ. У всех разная структура собственников, но при этом «ВЗПП-Сборка» является нашим основным клиентом, делающим из наших кристаллов ПЛИСы (программно-логистические интегральные схемы). Это такой квадратик с кучей контактов и выводов, программируемый – достаточно сложная современная разработка.
- Как сложилась судьба ВЗПП в постсоветское время?
Надо сказать, нашему заводу в сравнении с другими предприятиями «Электроники» сильно повезло. Перед самым развалом Союза, где-то в 1989-1990 годах, благодаря тому, что министром электронной промышленности СССР был наш земляк, на заводе при помощи финнов была построена так называемая «чистая комната». Это была последняя и по факту возведения, и по техническому оснащению «чистая комната» в СССР. Ее площадь где-то 2 тыс. кв. м – один этаж производственного корпуса на углу Ленинского проспекта и Минской. «Чистая комната» – это помещение с определенными требованиями к пыли, микроорганизмам, влажности и т. д. В ней стоит специальная система вентиляции. Такая «комната» используется для сборки высокоточных изделий и характеризуется минимальным количеством частиц, которые оседают на продукции. Работать тут можно только в специальной защите. С 1990-х, когда завод, по сути, разваливался, а часть помещений продавалась, «комната» простояла законсервированной в упаковке до 2004 года, когда предприятие вошло в зеленоградское объединение «Микрон», специалисты которого приехали в Воронеж и запустили «комнату» в работу. Надо отдать должное тем руководителям завода, кто не дал разворовать это ценное оборудование в тяжелые годы.
- Итак, новая история ВЗПП началась с объединения с «Микроном»...
Да, произошло это в начале «нулевых». Огромную роль в том, что ВЗПП ушел под крыло «Микрона» (100% завода принадлежит ПАО «Микрон»), сыграл самый известный в России специалист по полупроводникам академик РАН Геннадий Красников. Он является гендиректором зеленоградского НИИМЭ (молекулярной электроники) и председателем совета директоров «Микрона». Сам «Микрон» входит в АФК «Система», основной акционер которой Владимир Евтушенков довольно много инвестировал в развитие российской микроэлектроники. Часть оборудования после этого нам завезли из Зеленограда. Сегодня на заводе работают 950 человек, из них 450 – непосредственно на кристальном производстве, в самой «чистой комнате» – 150 человек. Плюс 80 человек в конструкторско-технологическом отделе.
- Как она выглядит – это действительно одна большая комната?
Она скорее напоминает конвейер длиной 800 м. Есть изолированные боксы – герметичные зоны, в которые можно войти только в определенной защите, в халатах, масках и после обязательного обдува.
- Каков объем и номенклатура выпускаемой вами продукции? Куда ее поставляете?
Главная наша продукция – выращенный на кремниевой пластине кристалл с заданными параметрами. Кристальное производство – это первооснова микроэлектроники. Мы выпускаем около 3 млрд кристаллов в год, из них только 300 млн штук остается в России – остальные идут на экспорт.
Еще одно направление, которым мы занимаемся уже пару лет, – программа импортозамещения, субсидируемая Минпромторгом. Это ОКРовские работы. Мы, как правило, в них не целиком делаем какое-то конечное изделие, а опять же участвуем в составной части. В нашей зоне ответственности изготовление кристаллов для конкретной микросхемы, другие предприятия это уже собирают. Сборщиком может выступать как подмосковный «Микрон», так и «ВЗПП-Сборка».
- Можно поподробнее для профанов о производстве полупроводников. Как я понимаю, сначала берется кремниевая пластинка, а на нее наносятся или выращиваются кристаллы, обладающие определенной проходимостью тока. Сколько длится весь производственный процесс?
Сам процесс длится от 20 до 40 дней, но это не значит, что он непрерывный. Сначала берется так называемая кремниевая эпитаксиальная подложка. Эпитаксия – это наращивание одного кристаллического материала на другом, это основной технологический процесс производства полупроводников и интегральных схем. В процессе производства путем сложных химических процессов выращиваются маленькие кристаллы по заданным параметрам, затем пластина с кристаллом проходит 5-6 различных участков, на каждом из которых с ней производится до 10 различных операций. Есть диффузное отделение, есть газофазный участок. В кремнии вытравливаются определенные канавки, рисуется какой-то слой, потом заливается определенный эпитаксиальный слой, т. е. на нем формируются площадки и узлы, потом формируются контакты. В производстве используются и водород, и азот, и множество разных кислот. Достаточно сложная цепочка: у нас используется более 500 единиц разного оборудования. Производство автоматизировано: на входе вставляется чистая пластина, на выходе получаем некий первоэлемент с заданными параметрами – диод, транзистор, тиристор или интегральную микросхему размером кристалла 2 на 2 мм. На пластине блоков или модулей может быть несколько.
Работаем круглосуточно и непрерывно в три смены. Единственное, у нас есть технологические остановки, мы останавливаем производство два раза в год на 2-3 недели. Например, на новогодние праздники. Частично люди уходят в отпуска. За это время мы решаем какие-то профилактические вопросы: что-то отремонтировать, модернизировать, запустить. Мы не являемся производителем конечного продукта для массового рынка. Наш рынок – B2B. Мы работаем либо с дистрибьюторами, которые перекупают и свою маржу на этом получают, либо с предприятиями и фирмами, которые занимаются производством более сложных изделий: либо корпусируют их, либо получают более сложный продукт, который применяется в самых разных целях.
- Считается, что Россия сильно отстала от лидеров рынка микроэлектроники. Ведь вашу микросхему в современный смартфон не всунешь.
В смартфонах используются разные микросхемы разных производителей, потому что для каждой функции нужна своя микросхема определенного размера и назначения. Мировые лидеры микроэлектроники выпускают микросхемы размером 28 нанометров, в зеленоградском «Микроне» освоена технология в 90 нанометров, а у нас на заводе – в 1 микрон, то есть 1 тыс. нанометров, и все они находят свое применение в современном мире. В любой бытовой или осветительный прибор, в телевизор, панель управления, в цепи приборов питания наши полупроводники вставляются легко, в том числе они используются и в современных смартфонах. Но тут другая проблема – в старых технологиях есть определенные ограничения. Нельзя, например, сделать диод Шоттки (а это один из основных наших продуктов) с вольтажом более 300 вольт. А сейчас для силовой электроники нужны более мощные полупроводники, которые бы держали 2000 вольт. В той старой технологии, в планарной, этого сделать нельзя. Нужен новый уровень производственного оборудования или новое поколение приборов, которые требуют для освоения других производственных площадок. И хотя мы не в группе лидеров по освоенной топологии кристаллов, у нас есть своя ниша.
Почему наша продукция так востребована в Азии, хотя Азия по некоторым направлениям микроэлектроники ушла далеко вперед? Им невыгодно строить такие предприятия, как наше, – инвестиции никогда не окупятся. Проще покупать продукцию. Причем они берут фактически полуфабрикаты – большие пластины – и уже на месте режут на конечную продукцию. Уровень требований заказчиков, кстати, растет. Раньше, например, на одной неразрезанной пластине можно было поставлять один вид продукции по заданным параметрам, а сейчас они могут делать заказ на несколько видов одновременно. Кстати, и на «Самсунг» наша продукция попадает, правда, через посредников. Отбор там очень тяжелый, и напрямую отобраться сложно.
- Что собой представляет российская отрасль микроэлектроники? Кто основные игроки, какова емкость рынка?
Емкость мирового рынка микроэлектроники – 340 млрд долларов, российского – около 40 млрд рублей, но это в конечных изделиях. Само кристальное производство значительно скромнее. Лидером российской микроэлектроники, безусловно, является «Микрон», у которого есть заводы в Зеленограде и Воронеже. Все остальные игроки рынка значительно мельче. Среди крупных игроков для российского рынка можно отметить минский завод «Интеграл». Мы, кстати, ездим к белорусам обмениваться опытом. Не только, конечно, к белорусам – чаще к китайцам, в Шэньчжэнь, где расположена штаб-квартира Huawei, и в Гонконг.
- Расскажите о вашей работе в плане программы импортозамещения.
На сегодняшний день в нашей стране используется очень большое количество импортной электроники, что создает определенные риски. Минпромторговская программа импортозамещения в микроэлектронике действует более двух лет. Задача – создать к 2020 году электронную компонентную базу, не уступающую мировым аналогам, а к 2025 году – выйти на новый технологический уровень. Вначале был полностью проанализирован объем импорта в отрасли. Получилась огромная «портянка» из нескольких сотен наименований. Из них был выбран Топ-100 продукции, пользующейся наибольшим спросом или наиболее востребованной, и теперь ведутся разработки аналогов этой продукции. Процесс этот небыстрый – нужно провести разработку, тестирование опытных образцов. Без участия государства отрасль в этом направлении развиваться не сможет. Маржинальность в микроэлектронике минимальная, и рисковать и вкладывать в проекты окупаемостью в 10 и больше лет, да еще и с неопределенным будущим ни один бизнесмен в России не будет. Проще вложиться в животноводство, например, или в банк под проценты положить.
- В вашей сфере должны быть высокие требования к персоналу. Каковы зарплаты на предприятии? Как готовите кадры?
Средняя зарплата около 25 тыс. рублей, но это, как говорится, средняя по больнице. У тех, кто связан с основным производством, технологов и конструкторов – от 30 тыс. до 45 тыс. рублей. Мы тесно сотрудничаем с двумя вузами – исторически с политехом, который теперь называется опорным вузом, и с ВГУ. Ежегодно из каждого из этих вузов у нас проходит практику по 20-30 студентов со специальностью «электроника». С ВГУ мы договорились, что будем участвовать в приеме выпускных экзаменов по этой специальности, будем вводить в учебный план определенные предметы, которые нам интересны. Речь идет о физическом факультете ВГУ и кафедре физики твердого тела и наноструктур, а также кафедре электроники. У нас было там несколько проектов, студенты с преподавателями делали определенные, интересные нам научные разработки, которые мы частично финансировали. На выходе получались какие-то патенты на изделия. Но главное, у выпускников появлялся интерес к нашему предприятию. Сегодня у нас работает много выпускников. Молодежь приходит, потому что видит здесь перспективу профессионального роста.
- В одном периметре и в одной «теме» с вами работает входящий в состав госконцерна «Созвездие» НИИ ЭТ, и там, насколько мне известно, уровень зарплат персонала значительно, если не сказать в разы, выше, чем у вас. С чем связана такая диспропорция?
Все-таки НИИ – это не производство, а скорее, большая лаборатория. Технологический цикл на НИИ ЭТ примерно такой же, что у ВЗПП, только в миниатюре. Они могут сделать, например, партию в 10 пластин для какого-то конкретного прибора. И оборудование закупается за бюджетные средства, а у нас заказ на 1 тыс. пластин пришел – конвейер включился в работу, куда разлетятся наши изделия, мы можем и не знать. Вопрос именно в массовости, в выполнении срока заказов. У НИИ ЭТ нет производственных рабочих. У них персонал – в основном разработчики. Естественно и логично, что уровень зарплат там выше.
- Как у вас происходит обновление номенклатуры производимой продукции? Много ли новинок осваивается?
Если сейчас взять все возможные номиналы изделий массового серийного производства, это больше 400 наименований. За прошлый год мы освоили порядка 10 новых изделий. Часть номенклатуры уходит из ассортимента из-за отсутствия заказов, но, если появляется заказ, мы можем тут же возобновить производство такого изделия.
- Каким вам видится вектор развития вашего предприятия?
Логику нашего развития имеет смысл рассматривать в связке с развитием всего «Микрона». В середине «нулевых» и где-то с 2005 года был бум экспортных заказов в Корею и Китай, с которым Зеленоград попросту не справлялся. Нужны были однотипные производственные площадки, чтобы обеспечить бесперебойность и поток. Так что сегодня в перспективе именно наращивание производства на воронежской площадке за счет перебрасывания оборудования из Зеленограда в Воронеж. Естественно, перебрасывают нам более старое оборудование, а сами сосредотачиваются на новых направлениях и разработках.
- Когда в России, а лучше в Воронеже, появится свой Huawei?
Сложно сказать. Для этого, во-первых, нужны культура потребления и культура производства. Во-вторых, четко прописанные правила игры на рынке, которые бы не менялись много лет, и, соответственно, роль государства в развитии отрасли. В том же Китае развитие производства выше на уровень по сравнению с тем, что мы имеем на ВЗПП, который по основному своему назначению – лишь сборочная площадка. Но и роль государства в развитии микроэлектроники в Китае гораздо выше, чем в России. В Китае, если ты инвестируешь в микроэлектронику, тебе не только бесплатно выделяют землю, но и создают инфраструктуру за бюджетный счет. Грубо, это 1 млн долларов на строительство сборочного производства. У самого бизнеса затраты на инфраструктуру остаются минимальные. Главная задача – купить «железо» и оборудование и запустить производство на подготовленной площадке. Кроме того, в Китае есть большая дотация на электроэнергию, на налоговые льготы для новых производств. Если у нас такая база будет работать, тогда можно будет говорить о каких-то прорывах. Но тут мы опять попадаем на тему санкций. То есть надо начать самим делать оборудование, которое было бы самодостаточным. Так в советское время и делалось, был замкнутый цикл производства, в котором не было импорта. Почему советская электроника была развита? Потому что всё: холодильники, телевизоры и т. д. – базировалось на отечественных микросхемах. Сегодня мы стоим перед выбором: остановиться в этом направлении, получить эффект болота и в перспективе остаться безо всего или развивать отрасль микроэлектроники опережающими темпами.
- Что нужно, чтобы у нас свой Стив Джобс появился?
А нужен ли Стив Джобс в России? У нас, по-моему, достаточно много разных умов, о которых мы не так много знаем. Есть в отрасли российской микроэлектроники и академики, и разработчики, которыми можно и нужно гордиться. Например, академик Геннадий Красников, главный российский специалист по электронной компонентной базе. Он, если вы знаете, баллотировался в президенты академии наук, занял третье место, получив почти 500 голосов академиков. Вопрос не в светлых умах, которые есть, а в сложности конкуренции с дешевизной китайских товаров.
- Вы один из немногих в Воронеже руководителей крупного предприятия, который много и активно ведет себя в социальных сетях, даже персонал набираете через «Фейсбук»...
Знаете, 15 лет в отрасли телекоммуникаций, видимо, не прошли даром.
Интервью провел Александр Пирогов: опубликовано на сайте ABIREG.RU 26/01/2018